(с)
1. Как вы боретесь с минутами отчаяния?
Я их не боюсь и даже жду, как и минуты счастья. Жизнь существует только на этих двух полюсах. В покое мы все мертвы, кажется. Стихи пишутся только когда тебе очень хорошо, или очень плохо. В отчаянии есть положительный момент – кроме холодной стены за спиной больше ничего не остается, терять больше нечего. Ты как бы заново вырастаешь из отчаяния, становишься новым хоть на какую-то свою часть. У Марины Цветаевой есть очень правильное, хоть и пугающее «Между полнотой желания и исполнением желаний, между полнотой страдания и пустотой счастья мой выбор был сделан отродясь — и дородясь».
Мне нравится, что в «Пер Гюнте» черт является главному герою в образе пуговичного мастера, который говорит Пер Гюнту, что тот не был ни плохим, ни хорошим, поэтому его душа не попадет ни в рай, ни в ад. Она пойдет на переплавку как старые сломанные пуговицы. Также и душа, не пережившая минут отчаяния, никуда не годится.
В плохом настроении я вспоминаю чужие стихи, прекрасные стихи, написанные прекрасными людьми именно в этом состоянии. То есть счастье написать эти стихи родилось из отчаяния.
И ведь говорят же еще «я отчаянно счастлива»…
2. У вас есть другие увлечения, кроме поэзии?
Люди. Все, что их касается. Но не как биологический вид, а как возможность. Иногда едешь в метро и думаешь, что человек, сидящий напротив, мог бы быть Джордано Бруно (так похож), а вот ведь везет домой авоську с апельсинами и читает какую-нибудь Донцову. Мы все – возможности. Я думаю, что Вы станете тем, чем можете стать, а не тем, чем Вам предлагают стать обстоятельства. Так будет. Я Вам это дарю.
3. Литературу каких авторов вы сами предпочитаете (классиков и современных)?
Честную, написанную кровью сердца. В отчаянии или в счастье. Неважно, когда и кем.
4. Как вы думаете, почему сейчас стали меньше читать поэзию?
Ее, кажется, всегда мало читали. Но ведь Вы же читаете? Уже этого достаточно. Поэзия как ядерный реактор – нужна очень малая масса вещества, чтобы выделять огромное количество энергии. Никто не видит радиации, никто не читает стихов. Но это не значит, что стихов нет. Все ими пронизано. Может быть, это они светят, когда светло. Сам факт, что в одном порядке одни и те же слова только лишь информация, а в другом - чудо, сам этот факт говорит о стихах главное. Они не описывают мир, они его меняют. Если хотя бы для одного человека, то и для всех остальных тоже. Потому что все - читающие или нет - по-настоящему живут только в моменты счастья или отчаяния. То есть там, где от поэзии - при всем желании - никуда не деться.
5. Что, вообще, значит «учить литературе»?
В школе мне никто не объяснял, что такое язык, хотя с этого следовало начать. Почему один порядок слов оставляет человека равнодушным, а другой (тех же самых слов) – заставляет его сердце биться чаще? Почему из слов состоят молитвы, клятвы, заклинания? Не из музыки, не из изображений, не из предметов или поступков – из слов. Почему хорошо рассказанная, но выдуманная для развлечения история стоит тысяч других, случавшихся наяву? И почему в нее верят больше, чем в те, которые не придуманы?
Нет, никто мне этого не объяснил. От меня хотели только, чтобы я что-то запомнила, усвоила уже готовую систему понятий, согласилась с какими-то чужими оценками.
Чтение (как вид творчества, иного не знаю), как любовь, как жизнь – к нему принуждение невозможно. Разве только сделать, чтобы человек этого захотел сам. Как?
Нужно чтобы дети видели в учителе жизнь и любовь, чтобы тянулись к нему, чтобы хотели узнать, почему он такой. Чтобы пожелали прочесть то, что читал он.
Мне кажется, что стоит начинать со строк, доказывающих, что сила слов существует, что она принадлежит каждому и от каждого исходит.
И что все те, о ком в этом классе детям будут рассказывать следующие несколько лет, все, чьи книги им предстоит прочесть, не по привычке или приказу уважаемые мертвецы, а его собратья по счастью владения речью.
1. Как вы боретесь с минутами отчаяния?
Я их не боюсь и даже жду, как и минуты счастья. Жизнь существует только на этих двух полюсах. В покое мы все мертвы, кажется. Стихи пишутся только когда тебе очень хорошо, или очень плохо. В отчаянии есть положительный момент – кроме холодной стены за спиной больше ничего не остается, терять больше нечего. Ты как бы заново вырастаешь из отчаяния, становишься новым хоть на какую-то свою часть. У Марины Цветаевой есть очень правильное, хоть и пугающее «Между полнотой желания и исполнением желаний, между полнотой страдания и пустотой счастья мой выбор был сделан отродясь — и дородясь».
Мне нравится, что в «Пер Гюнте» черт является главному герою в образе пуговичного мастера, который говорит Пер Гюнту, что тот не был ни плохим, ни хорошим, поэтому его душа не попадет ни в рай, ни в ад. Она пойдет на переплавку как старые сломанные пуговицы. Также и душа, не пережившая минут отчаяния, никуда не годится.
В плохом настроении я вспоминаю чужие стихи, прекрасные стихи, написанные прекрасными людьми именно в этом состоянии. То есть счастье написать эти стихи родилось из отчаяния.
И ведь говорят же еще «я отчаянно счастлива»…
2. У вас есть другие увлечения, кроме поэзии?
Люди. Все, что их касается. Но не как биологический вид, а как возможность. Иногда едешь в метро и думаешь, что человек, сидящий напротив, мог бы быть Джордано Бруно (так похож), а вот ведь везет домой авоську с апельсинами и читает какую-нибудь Донцову. Мы все – возможности. Я думаю, что Вы станете тем, чем можете стать, а не тем, чем Вам предлагают стать обстоятельства. Так будет. Я Вам это дарю.
3. Литературу каких авторов вы сами предпочитаете (классиков и современных)?
Честную, написанную кровью сердца. В отчаянии или в счастье. Неважно, когда и кем.
4. Как вы думаете, почему сейчас стали меньше читать поэзию?
Ее, кажется, всегда мало читали. Но ведь Вы же читаете? Уже этого достаточно. Поэзия как ядерный реактор – нужна очень малая масса вещества, чтобы выделять огромное количество энергии. Никто не видит радиации, никто не читает стихов. Но это не значит, что стихов нет. Все ими пронизано. Может быть, это они светят, когда светло. Сам факт, что в одном порядке одни и те же слова только лишь информация, а в другом - чудо, сам этот факт говорит о стихах главное. Они не описывают мир, они его меняют. Если хотя бы для одного человека, то и для всех остальных тоже. Потому что все - читающие или нет - по-настоящему живут только в моменты счастья или отчаяния. То есть там, где от поэзии - при всем желании - никуда не деться.
5. Что, вообще, значит «учить литературе»?
В школе мне никто не объяснял, что такое язык, хотя с этого следовало начать. Почему один порядок слов оставляет человека равнодушным, а другой (тех же самых слов) – заставляет его сердце биться чаще? Почему из слов состоят молитвы, клятвы, заклинания? Не из музыки, не из изображений, не из предметов или поступков – из слов. Почему хорошо рассказанная, но выдуманная для развлечения история стоит тысяч других, случавшихся наяву? И почему в нее верят больше, чем в те, которые не придуманы?
Нет, никто мне этого не объяснил. От меня хотели только, чтобы я что-то запомнила, усвоила уже готовую систему понятий, согласилась с какими-то чужими оценками.
Чтение (как вид творчества, иного не знаю), как любовь, как жизнь – к нему принуждение невозможно. Разве только сделать, чтобы человек этого захотел сам. Как?
Нужно чтобы дети видели в учителе жизнь и любовь, чтобы тянулись к нему, чтобы хотели узнать, почему он такой. Чтобы пожелали прочесть то, что читал он.
Мне кажется, что стоит начинать со строк, доказывающих, что сила слов существует, что она принадлежит каждому и от каждого исходит.
И что все те, о ком в этом классе детям будут рассказывать следующие несколько лет, все, чьи книги им предстоит прочесть, не по привычке или приказу уважаемые мертвецы, а его собратья по счастью владения речью.
и вообще, из меня плохой теоретик)))
шепотом
семинары по стихосложению - это как?)
меня на долго не хватило)))
сбежала?)))
сбежала?
ага)